воскресенье, 10 февраля 2013 г.

что связано на земле библия

Нам же предложили только инжеро – национальную эфиопскую еду, которая потом будет преследовать нас во время всего путешествия. Инжеро – это огромные тонкие блины из кислой муки, богатой белками, железом и прочими  микро- и макроэлементами. На этот блин кладут тушеные овощи или мясо с подливой, ставят блюдо посреди стола и едят руками, словно плов в Средней Азии. Как правило, инжеро делают из сорго - дикорастущей пшеницы  и добавляют в тесто муку из злака тэф. Злак этот достаточно дорогой,  и от того, сколько его вложено в тесто, зависит цвет лепешки. Естественно, много тэфа никто класть не будет (дорого же!), потому инжеро цветом напоминает никогда нестираную портянку. Но ладно бы только цветом! Кислая мука тоже, наверное, не может иметь сладкого запаха.

Через несколько часов пути мы  остановились в придорожном кемпинге, где, как оказалось, предусматривались  санитарная остановка и обед. Вот тут-то и начались первые открытия. Во-первых, к тому, что там называлось туалетом, нельзя было даже подойти ближе чем метров на 20-25.  Почему, объяснять не надо. По этой причине связанные с его посещением мероприятия были всеми дружно отложены на «потом». Кое-как вымыв руки под тоненькой струйкой воды из рукомойника, мы собрались  полакомиться каким-нибудь куриным бульончиком (лекарство после долгого полета) и говяжьей отбивной, благо, что коров по дороге видели множество.

Когда-нибудь эти озера подточат платформу земной коры, и наступающее море   зальет своими водами Рифтовую долину. И тогда в Индийском океане появится еще один остров. На этом острове окажутся большая часть современной Эфиопии, пиратская Сомали и часть Кении. Интересно: как его назовут?

Становилось теплее. Уже поднявшееся солнце начинало свое движение по экваториальному кругу. Дорога продолжала спускаться между горами и  равнинами Великой Рифтовой долины. Иногда вдалеке появлялись белые пятна соляных озер, над которыми висели сиреневые облака.

В грязных одеждах, явно с чужого плеча, они медленно и очень осторожно приближались к машине. За ними так же осторожно  приближалось небольшое стадо маленьких коз. Дети остановились неподалеку. Казалось, что где-то они уже успели повидать столько зла, что даже добра боятся.  Да и мы, если честно, пока не знали, что с ними делать: как общаться, чтобы не спугнуть, не обидеть. Мы  отдали детям все конфеты, которые были под рукой, потом шариковые ручки и карандаши, затем оставшиеся после полета яблоки. Дети взяли все, смотрели на нас… и молчали. Тогда мы дали им немного денег. Дети молчали. Рейнджер Дэвид внес ясность: дети молчат, потому что умеют говорить только на амхарском языке, а на английском же не знают ни слова. Скорее всего, они вообще не умеют ни читать, ни писать, их учат только считать скот, и потому  им не нужны карандаши и ручки - им просто интересны белые люди, или фаранжи, как их называют в Эфиопии.

На первой же остановке у небольшого перевала к  нашему внедорожнику подошли крестьянские дети.

Практически все население Эфиопии занято скотоводством и земледелием. Родившаяся в крестьянской семье девочка, едва встав на ноги, уже начинает работать в поле.  А мальчик, чуть научившись ходить, уже осваивает навыки главной профессии, которая будет кормить и одевать его будущую семью, - профессии пастуха.

Кажущиеся ненастоящими хижины, которые, скособочившись, цеплялись за склоны холмов, в действительности оказались жилищами эфиопских крестьян.

За городом дышалось легче, и первый легкий шок от увиденного начал проходить. Дорога постепенно спускалась  вниз. Справа и слева от нее в долинах поднимался туман, белой полосой отделяя землю от видневшихся вдалеке гор.

В первый день пути мы должны были проехать по дороге, ведущей на юг страны, почти 500 км и ночлег запланировали  в городке Арба Минч. Выехать  за пределы Аддис-Абабы, не постояв в пробках из старых автобусов, грузовиков, телег, коров, коз и  хаотично снующих по дороге людей, все же не удалось. Но Дэвид говорил, что это еще не пробки: иногда движение на дорогах останавливается на несколько часов – вот тогда проблема.

Утро еще толком не наступило, а дышать в городе уже было нечем. Старые автомобили то ли от плохого топлива, то ли от  неисправных  катализаторов извергали из себя тучи черного дыма: наверное, на таких машинах ездят в преисподней. Смог при полном отсутствии ветра  висел над городом серой вуалью. Разбитые дороги, грязные тротуары, на которых очень много инвалидов (вспомнилось, что Эфиопия – родина полиомиелита) -  картина, признаться, нерадостная. Но если Создатель любит этот город – значит  есть в нем что-то, достойное любви.

Встретивший нашу команду рейнджер Дэвид посоветовал как можно скорее покинуть городские кварталы, чтобы  утренние пробки на дорогах не задержали нас в душной и грязной столице  до полудня. А Аддис-Абабу, мол, посмотрим на обратном пути. Мы ехали по утренним улицам, и я уже начинал понимать, что смотреть в столице  особенно нечего: город напомнил мне азербайджанские или среднеазиатские городки районного масштаба, причем сорокалетней давности.

Аддис-Абаба (именно так, не Абеба, а Абаба, называют этот город)  расположен на высоком плоскогорье, и потому температура здесь даже в жаркое время редко поднимается выше 15 градусов тепла.

Я со своими товарищами прилетел в Аддис-Абебу под утро. Получили въездные визы. Поменяли полновесные американские доллары на эфиопские быры. Один доллар – двенадцать быр. В полупустом аэропорту бродили какие-то сумрачные тени, своим видом навевая нам невеселые мысли. По углам на бетонном полу спали люди, по одежде которых можно было легко определить, что они не являются клиентами авиакомпаний, просто у них нет сегодня другого места, чтобы поспать. Светало.

Эти реки  протекали по  земле Куш, то есть по южным территориям современной Эфиопии. Это  означало одно: описываемые земли  были частью райского сада, а жители их являются наследниками библейских традиций, а вовсе не дикарями. Далее в Священном писании  эфиопов называют безупречной расой и сыновьями Господневыми, а саму страну - приятной Богу землей. Кроме того, имеются свидетельства того, что цивилизация, развиваясь, шла именно оттуда, из верховьев Нила, сначала в Египет, потом в Грецию и в Рим.

В первых главах Ветхого Завета  упоминание об Эфиопии связано с двумя реками, орошавшими рай.

Эти несколько фраз я прочитал в своих дневниках, когда вернулся из очередного путешествия по Африке.  Когда я собирался на юг Эфиопии, перед самым отъездом, словно специально предупреждая меня, по нескольким телеканалам настойчиво транслировали сюжеты  о народах, живущих в долине реки Омо. После их просмотра любому трезвомыслящему человеку, собирающемуся в те края,  следовало бы немедленно сдать авиабилеты и навсегда забыть о желании посетить эти губительные, по мнению авторов репортажей, места. А потом долго молить Бога о своем чудесном спасении. Но что-то тянуло меня туда, куда еще не проложены туристские тропы. Я осознавал чутьем опытного путешественника, что долина реки Омо действительно является одним из интереснейших мест на земле. В конце концов, я хотел встретиться с теми людьми, которых практически во всех источниках называют дикарями. Во всех, кроме Библии.

«Господи, научи меня любить Эфиопию так, как любишь ее ты. Научи меня понимать слова и мысли  народов, населяющих эту землю, так, как ты их понимаешь. Ведь не зря же, скажи,  именно в Эфиопии ты хранишь свой Ковчег Завета, скрывая его от глаз людских.  Ты доверил именно этому народу беречь  связующее звено между тобой и людьми, которое спасет, в конце концов, мир от грехов и пороков. Ты избрал именно эту часть планеты Земля, чтобы от нее начать отсчет эры человечества.  Ты защищал ее от иноземцев, и она всегда оставалась свободной. Но почему, объясни, ты не дал ей ничего, кроме своей любви? Или, может быть, твоя любовь – самое высшее благо? Скорее всего, это так, иначе многое просто-напросто теряет всяческий смысл».

06.01.2011Сергей Милюхин , путешествия

Невыдуманная Эфиопия. Часть первая

Комментариев нет:

Отправить комментарий